Юрий Окунев

Главная >> Проза >>Игры

ИГРЫ

Игры наши стали серьезными. Мы подражаем взрослым. Прислушиваемся. Присматриваемся. Вчера Екатерина Яковлевна шепнула своей дочери - Ольге Юрьевне, что инженера Кротова "вычистили" за что-то из советского аппарата, а Михалеву - из партии за "сокрытие социального происхождения". Мы сразу ухватились за слово "вычистили". В подробности не вдавались. Нас увлекло само слово. Вечером собрались в нашей тесной ребячьей "вольнице" - в дворовом закоулке. Самый старший из нас одиннадцатилетний Володька Грибанков всех оглядел и, недолго думая, спросил:
- Ну, кого будем чистить? - И вдруг уставился на меня: - Вот с кого начнем!
Я робко поинтересовался:
- А это не больно?
- Ничего, потерпишь! Кто-то спросил:
- А как это делается?
Володька не растерялся:
- Разберемся по ходу дела!
Но когда дошло до "дела", то ничего не получилось Не знали, какие задавать вопросы. И тогда Шурка Николаев сказал:
- Давайте лучше создадим свою контору. Все насторожились. Он продолжал:
- Это будет настоящее учреждение. Чтобы был директор, заместители, начальники отделов и даже секретарь-машинистка директора. Если назначите меня заместителем по снабжению, как мой папа - он тоже заместитель по снабжению, - я притащу настоящую машинку.
Вот настоящая машинка сразу всех убедила. Весь интерес сосредоточился на ней. Мой брат спросил:
- Дашь мне немного попечатать? Володька Грибанков решительно заявил:
- Нет, машинка только для моего секретаря.
Он был заранее уверен, что директором станет только он и никто другой. И добавил:
- Секретарь-машинистка, как водится, должна быть очень красивой!
Кто-то спросил:
- А если она печатать не сможет?
- Это не главное. Надо, чтобы все ею восхищались и ахали...
- Ну, тогда - Верка Зверева!
И вдруг раздался голос взрослого человека:
- Святая истина. Красота превыше всего.
Мы не заметили, как подошел Иван Артемьевич Слонов. Мы не смутились. Он сочувствовал всем нашим играм, затеям. Разговаривал без всякого покровительственного тона. Шутил:
- Как в "Пиковой даме" Герман поет: что наша жизнь - игра?.. Но та игра в карты - губительна. А ваша - спасительна! У вас учиться надо! Вы же артисты! Как и все дети!
- То есть как?
- Атак. Самые талантливые на свете! Вы на меня не обращайте внимания. Действуйте во всю ивановскую. Как будто меня нет... я вам не помещаю?
Сначала мы стеснялись, а потом привыкли к его появлениям. На другой день Слонов заметил у входа в дровяной сарай вывеску новорожденного учреждения "Саратовский детский союз". Так Володька Грибанков окрестил нашу контору. Слонов увидел нас приодетых, при галстуках, и всей душой вошел в наши настроения. Как в любой солидной организации, мы деловито, с папками в руках входили и выходили. В крыше сарая в двух местах были раздвинуты доски, чтобы было как можно больше света. У отгороженного фанерой закутка в углу сарая у входа в "директорский кабинет" сидела за машинкой Верка Зверева.
Все: и выражение ее лица, и высокая прическа, и осанка - говорило, что она секретарь большого начальника. Она сделала с помощью своей сестры-старшеклассницы все возможное, чтобы соответствовать самым высоким стандартам. Ведь Володька Грибанков ее предупредил:
- Такой уговор, играем не понарошку, поняла?
Она хлопнула своими длиннющими ресницами: мол, о чем речь?
Слонов восхищенно смотрел на нее и не знал, как поступить: если поцеловать у ней умиленно руку, как у ребенка, - "деточка милая, Верочка!" - значит совершить предательство по отношению к игре, а поцеловать у нее руку, как у настоящей дамы, - можно ее смутить. Артист решил не делать ни то и ни это. Он волновался, как на премьере:
- Здравствуйте! Могу я пройти к директору? Она посмотрела на него холодно, как на
незнакомого человека:
- К нему нельзя! Он занят!
Слонов был в восторге, хотя и не подавал виду. Она произнесла эту шаблонную фразу с таким "бюрократическим аппетитом", так искренне, что, услышав это, любая артистка позавидовала бы. Через три минуты девочка-дама сказала:
- Директор вас ждет!
Слонов поклонился и прошел в "кабинет" директора. Володька Грибанков хотя и выглядел именинником, в его глазах читались растерянность и мольба: помогите, не знаю, что дальше-то делать!
Слонов оказался весьма догадливым. Он начал совсем негромко:
- Все так, как у настоящего треста, а дальше ни с места? Эх, голубчик! А мы - папы, мамы, дяди, тети - думаешь, всегда знаем, что нам делать дальше? Иногда только храбримся для виду. А ведь часто в жизни - так, суета сует...
Новоиспеченный "Саратовский детский союз" продержался ровно сутки. Но никто не сетовал. Поиграли от души. Собрав к вечеру всех нас, своих сотрудников, "директор" сказал, что завтра он объявит нам такое, что наша контора всем покажется скукой и никчемной возней.
Глаза его горели. Наверно, он задумал что-то новое и неслыханное. Но Верку Звереву ничего уже больше не интересовало: стойло ли делать прическу и связываться с детьми?
- Это просто смех! Просим больше не беспокоить,- сказала девочка-дама, Покидая нашу компанию.
Кто-то из ребят разозлился:
- Догнать бы ее и всыпать, как следует! Но Володька Грибанков гордо сказал:
- Настоящие мужчины женщин не бьют. Они только смотрят на них с презрением!
Пришли из театра папа и мама и застали моего младшего брата за странным занятием. Сидя в кровати, он держал в руках зеркало, сдвигал брови, менял выражение лица, корчил гримасы.
Мама изумилась:
- Ты что делаешь?
- Учусь смотреть с презрением!
- На кого?
- На женщин!
Вот тут уж действительно получилась немая сцена. Не только мама, но и папа не нашел, что сказать...